В ту пору рано-рано-рано
В степи гречиха зацвела.
И грустный запах дурнопьяна
С гречишным на краю села
Густая ночь перемешала.
О ночь ингульская, ты шало
Игната с Марьею свела.
У комбайнера руки грубы,
У комбайнера кипень-зубы,
У комбайнера норов крут.
И Марьины медвяны губы
Бензиновых не избегут.
...На твоих рушниках шиты дивно
Петухи — хоть за гребни лови.
То ли волосы, то ли ливни
Ниспадают на плечи твои.
Плечи матовы, в линиях плавны.
Их повадки легки, как намек.
Чую я: в приингульские плавни,
Вскрикнув, кречет идет на манок.
А вода ряской, ласковым цветом
На зеленых рассветах цветет.
Дуэлянтом ты был и поэтом,
Дикий кречет, степной сумасброд.
Сизый кречет— малиновый кречет,
Даровая дробинка в груди.
Вижу, дрогнули белые плечи.
Ну, заманывай, ну, заводи,
Увлекай в камыши за собою,
Где вскипают закаты в крови.
Пусть парят над моею судьбою
Ястребиные брови твои!